Горел только камин в его тусклых красноватых отблесках по комнате плясали тени. Сара любила вот так постоять ночью одна. Хотя иногда одиночество проникало внутрь, и у нее начинало щемить гдето в горле. Тьма казалась сплошной, без единой щелочки. Нельзя было сказать, где кончается земля и начинается небо. Огоньки внизу складывались в безупречный геометрический узор, похожий на драгоценные камни на черном бархатном наряде, но чуть дальше строгий городской порядок уступал место сельской безалаберности огоньки становились все реже и наконец окончательно сливались со звездным хаосом ночного неба. Некоторые огни быстро двигались, но что это автомобили или метеоры, было непонятно. Сара сделала глоток бренди. Полицейские понимали, почему она не могла явиться сразу. Слишком уж привлекательна была версия о маньяке, слишком удобна.
Хотя нет, это несправедливо. Она так и не смогла вразумительно объяснить, почему именно себя считает главной мишенью, а интуицию к делу не подошьешь. Но она прочла это в глазах убийцы, когда их взгляды встретились. В полиции понимающе кивали. Шальная пуля террориста лишает человека индивидуальности, неповторимости, и жертва любым путем старается найти причину любую причину, лишь бы она имела хоть какоето отношение к ее личности. Но полицейские не испытали на себе взгляда того человека.
Они не видели его глаз. Ктото обрек ее на смерть, а она не знала за что.
Вот в чем состоял настоящий ужас. Тот взгляд, который бросил на нее убийца, невозможно было описать словами, но он не оставлял никаких сомнений.
Человек безусловно узнал ее, и в его взгляде появилось смешанное чувство удовлетворения и предвкушения. Вспоминая его взгляд, она теперь понимала, что этот человек испытывал наслаждение от своей работы. Ее спасли курсы по выживанию.
Она нырнула в укрытие автоматически, не раздумывая. Но даже после этого способность думать не вернулась к ней, и это ее тревожило. Всю свою жизнь она сама создавала возможности, из которых потом делала выбор, а не выбирала из тех, что ей представлялись. Но вчера было иначе. Такого она не говорила никогда и никому, насколько себя помнила.